В психотерапии часто используются, так называемые, терапевтические метафоры. Используются так же притчи, сказки, рассказы, чтобы, обойдя сознательное восприятие, информация, заложенная в них, достигла подсознания.

     Рассматривая старые детские фотографии, обнаружил одну. На ней бесштанный голопуз разгоняет гусей. Нахлынули воспоминания (хоть и говорят, что дети в этом возрасте мало что помнят, но вспомнилась каждая деталь). Было мне тогда года три, а то и меньше. В то лето меня привезли в деревню, и я носился как угорелый по двору, абсолютно голым (тогда мне это казалось естественным). Здесь и встретил свой первый «кошмар». 

     По двору часто гуляли гуси. «Главный» у них имел перо в клюве (не знаю, зачем ему его туда вставили). Только завидев меня, он растопыривал крылья, начинал жутко шипеть. Вторя ему, на меня «набрасывалась» вся стая. Они жутко щипались и я, с диким ревом бросался в дом, забивался в самый дальний угол с единственной мыслью – скорее бы домой.

     Но детский взгляд цепкий. Как-то я сообразил, наблюдая за бабушкой, что гуси боятся хворостину. Наверное, она волшебная (это казалось логичным, что как не волшебство, способно остановить и обратить вспять этих жутких монстров). Выждав момент, когда гуси пошли на пруд, я бросился на поиски той самой хворостины. Но нигде ее не нашел и был страшно огорчен. Своим разочарованием поделился с дядей (младшим братишкой мамы). Тот, рассмеявшись, сказал – возьми любую. Я не поверил: неужели любая ветка способна сотворить чудо? Нужно было проверить.

     С трудом дождавшись вечера (возвращения обидчиков), смело бросился на гусей, размахивая своим оружием. С недовольным гоготом они попятились назад (этот момент и снял дядя на свою камеру «Смена 8м»). Я чувствовал себя великим волшебником, Наполеоном (впрочем, о Наполеоне я тогда не имел представления, скорее Чапаевым). Чувство дикого необузданного восторга обуяло все мое детское естество. Я долго еще гнал эту стаю.

     Пока гонял гусей, дядя выстрогал для меня шашку, мол, негоже воину с хворостиной бегать. С этого дня я гордо рассекал по двору с деревянной шашкой наперевес.

     Но на этом «кошмары» не закончились. В соседях жил мальчуган, чуть постарше. Мы часто с ним играли в нашем дворе, к ним я идти боялся, так как у них жил петух. Характер у петушка был еще тот. Всякий, кто входил во двор, подвергался его террору.

     Сижу во дворе, а приятель не идет. Скучно. Вооружившись своей сабелькой, рискнул пойти в гости (раз на гусей действует, может и петушка угомонит). Но петушок тот был закаленным бойцом. Он смело ринулся в атаку. Мы сошлись в поединке, но противник оказался сильнее. С расцарапанным телом и пробитой головой я бежал (но не оставил оружия врагу). Вернулся с позором домой, размазывая слезы, вперемешку с соплями и грязью, по лицу.

      Через несколько дней объявился и приятель. Он пригласил меня в гости, но, памятуя о злобной птичке, я отказался. А он смеется – не бойся, говорит, нет петуха, зарезали. Обнаружил я труп врага в горшке с супом, который меня и пригласили отведать. Вы не представляете, с каким ехидным злорадством я поедал своего победителя. Вытребовав себе именно гребешок (он казался мне источником его храбрости), с удовольствием его съел (видимо «зов крови» или архетип предков; убей и съешь врага своего и обретешь его силу). Потом уделил внимание и его ножке, чтобы быть таким же сильным.

      После этого ритуального обеда меня уже ничто не могло напугать. Я смело ходил по деревне, неся на боку деревянную сабельку. Этим летом понял две истины: будь смелым и никого не бойся (тогда враги отступят) – это раз. А два – если будешь агрессивным и злобным, попадешь в суп.

Кудряшов И.Л.